Продолжение

Потянулись довольно скучные и однообразные жаркие дни. Порой, мне казалось, что обо мне, точнее о моей предстоящей карьере на «голубом экране» совсем забыли, а я просто нахожусь в каком-то очень странном санатории, доме отдыха или детском лагере. Закрытого типа, разумеется. Это сходство дополняли люди в белых халатах, которые окружали меня и процедуры по утрам и вечерам, а порой и целый день. Я привык к ним, как к необходимости, тем более, что они не доставляли мне сильных неприятностей, а наоборот, кажется способствовали улучшению моего здоровья и красоты тела. А это я видел каждый день собственными глазами. Из-за хорошей еды без вредных добавок и полуфабрикатов, я чувствовал себя отлично, режим дня постоянно придавал мне бодрости, круги под глазами и бледность совсем исчезли, загар стал ровным и приобрел приятный золотистый окрас, как и понемногу отраставшие волосы, ставшие очень мягкими и блестящими, видимо от дорогих шампуней, названия которых я раньше даже не встречал. Небольшие волосы на лице и теле, которые начали было неприятно привлекать мое внимание, совсем исчезли, уступив место бархатистой коже, что мне нравилось особенно. Я с удовольствием пользовался многочисленными гелями, кремами и лосьонами. А что еще было делать? Раз уж я оказался в таком положении, то хотя бы поухаживаю за своим телом и здоровьем, - думал я, - ведь раньше у меня никогда не хватало на это времени. Теперь мне казалось, что до момента похищения я вел просто ужасный и уничтожающий себя образ жизни. А теперь все изменится. И безусловно в лучшую сторону. Ну конечно же. Я попытался даже отжиматься по утрам, но вскоре бросил это занятие – слишком велико было искушение понежиться под теплым одеялком. ММмм... Хотя иногда не отказывался от возможностей покачать пресс. Все чаще и больше я стал замечать себя стоящим у зеркала и придирчиво разглядывающим свою внешность. Уроки макияжа сделали свое дело – я понял, что и как мне красиво, и какой цвет ложится на какой, и что дает в сочетании, и как правильно и сколько надо наносить крема, туши, пудры и румян. Мое утро начиналось с легкого макияжа, я хотел показать своему доктору каких успехов добился за очередной свой урок, к тому же... после нанесенного макияжа, подолгу глядя в зеркало, мне начинало не просто нравится мое отражение, я начинал влюбляться в него. Я любил матовые, чуть приглушенные тона, делая акцент на свих выразительных карих глазах, всегда используя тушь, и покрывая розоватым блеском губы. Так же я поступал с ногтями, уход за которыми также входил в мой утренний туалет. Когда ухаживаешь за внешностью постоянно, думал я, очень легко содержать ее в порядке, поэтому не надо запускать. Благо, все косметические инструменты и приборы были в моем распоряжении, и я не раз ловил боковым зрением улыбку доктора, наблюдавшего, как я вполне умело расправляюсь с кутикулами на ногтях или подкрашиваю потускневшую ресничку. Я хотел выглядеть просто идеально, от ноготков на ногах до кончиков моих здоровых волос. А чем же мне еще было заниматься? Я видел в зеркале очень красивого и ухоженного мальчика и мне это нравилось. Отражение так очаровывало меня, что иногда я совсем забывал, что это мальчик, мне казалось, что на меня смотрит какое-то сказочное и бесполое существо, моя душа, или мой ангел, то есть как бы я, но в сто или тысячу раз лучше. И одновременно, с гордостью понимая, что это же я, дотрагиваясь до своих ногтей или кожи. И я хотел стать еще лучше. Совсем ангелом. Просто идеально красивым существом без пола. Мне стали нравиться мои маечки и короткие шорты – не нужно скрывать красоту, - думал я. Пусть все будут очарованы мной. И, кажется, у меня начинало получаться – мой доктор все чаще одобрительно качал головой и удовлетворенно отпускал меня после окончания занятий.
После занятий я обычно садился за компьютер и читал. Я прочел почти все романы, а потом взялся за тонкости и секреты макияжа – теперь это было мне любопытно: что же такого там можно еще сделать со своей внешностью. Признаюсь, что смотрел и порно фильмы, но теперь я смотрел на лица девушек и транси, замечая ошибки в их стиле или макияже. И еще: мне безумно хотелось одеться во что-нибудь женское, чтобы посмотреть, насколько я буду в нем отличаться теперь от девушки. К тому же это оказалось так просто – сделать свое тело еще более красивым за счет красивой одежды! Но пока я держал это в тайне и ничем не выдавал своих желаний: предательство моих тюремщиков все еще было свежо в моей памяти.
Андрея Николаевича, его команду и Саню я не видел. Да, впрочем, они меня и не особо волновали. Я был вполне удовлетворен своим положением. Если бы не одно «но». Мне стали делать какие-то уколы, и я боялся предположить, что за лекарство мне вводили. Однако, тут уж поделать ничего было нельзя. Докторские пилюли мне пришлось тоже исправно глотать – через неделю моих упражнений по тренировке рвотного рефлекса у меня жутко болел желудок, не созданный так часто и жестко сокращаться. Окончилось тем, что рефлекс был, но вот желудок почти ничего не отдавал и болел адски. Пришлось отказаться от самоистязания.

В один из таких теплых июльских вечеров, я, раньше обычного справившись со своими занятиями, сидел у раскрытого окна своей комнаты и любовался чудесным видом на лесистые горы. Солнце окрашивало золотым светом своих лучей верхушки старых сосен и придавало какой-то фантастический розовый оттенок медленно ползущим облакам. Я почти слышал шум плещущегося черного моря, хотя это была всего лишь иллюзия. Настроение было очень романтичное, природа особенно красива, иногда, мне казалось, что я не в Крыму, а где-то очень-очень далеко, заточен в сказочном замке и теперь жду, что кто-то спасет меня из моей темницы. «Как прекрасно вокруг, как замечательно могли бы жить здесь люди, как плодородна тут земля и все, кажется все есть в этой необыкновенной, красивой и в то же время огромной дикой стране, а ведь какие варвары порой здесь встречаются», - философски размышлял я, вспоминая контраст между приветливыми и отзывчивыми украинцами и моими теперешними стражами.
И будто, вызванные из своего логова, стражи не замедлили явиться. Точнее, одни страж. Или одна.
Я уставился на дверь в изумлении. В проеме стояла хорошо знакомая точеная фигурка секретарши. Мой уже напрактикованный глаз четко уловил безукоризненный макияж с преобладанием слегка темных тонов, темные тени глаз, темно-бордовую помаду губ, строгую прическу «конский хвост» черных как смоль волос, длинные ногти того же что и помада оттенка. «Как она ими на клавиши нажимает», - -как обычно пронеслось в голове что-то левое.
Благодаря такому макияжу, девушка казалась старше своих вероятно 25 лет, но это не меняло ее эффектного вида. Она была облачена в черный брючный костюм, состоявший из брючек, обтягивающих округлую упругую попку и немного расширяющихся вниз к ногам, в закрытых туфлях на тонких, кажется, металлических шпильках. Черный пиджачок подчеркивал тонкую талию и линию узких плеч, открывая белую блузку с воротничком-стойкой и обнажая в разрезе аппетитные выпуклости грудей, в ложбинке которых покоился какой-то кулончик на золотой цепочке. Внимательные строгие темно-синие глаза смотрели на меня из-за стекол очков. Она была похожа на одну из моих учительниц, только красивее и сексуальнее в тысячу раз. И хотя в моей груди проснулось страстное желание хотя бы прикоснуться к этой красотке, я не решился на такой отчаянный шаг и смущенно отвернулся.
- Привет, пойдем со мной, - проговорила она с нотками металла в голосе и взяв меня за руку повела уже знакомыми переходами, как я догадывался, в мою гримерную. Ожидания меня не обманули.
В гримерной меня уже ждал мой доктор. После обычного причесывания и макияжа, который доктор сам подправил мне, я выпил пилюли, и в дверях снова показалась секретарша. Она катила перед собой высокую металлическую вешалку на колесиках. Не вешалке в чехлах покачивалась какая-то одежда, на полочке внизу – несколько коробок. Изредка поглядывая на меня, секретарша молча начала открывать коробки и снимать и расчехлять одежды. Вся она была женской. От ожидания предстоящей неминуемой примерки у меня возбужденно защемило сердце. Моя интуиция подсказывала, что сегодня произойдет нечто особенное.
Первыми из коробки показались черные туфельки на каблучках с ремешками. Секретарша пододвинула мне коробку.
- Надевай, - бросила она мне. Я с опаской влез в эти казавшиеся сперва хрупкими шпильки, боясь, как бы они не порвались. Но глазомер секретарши был идеальным. Туфелька как по волшебству оказалась мне по ноге, я застегнул ремешки, и они плотно охватили ступню. То же самое я проделал со второй ногой. Секретарша подала мне руку, и я встал. Ощущения были странными: будто немного наклоняешься вперед и ходишь слегка на цыпочках. Зато ноги стали еще длиннее и красивее, будто в оправе из туфелек.
- Пройдись, - велела она с той же интонацией.
Я не спеша прошелся по комнате, рискуя подвернуть ногу.
- Давай-давай, тренируйся, - услышал я сзади. Я прошелся еще раз уже более спокойно. Сделал несколько кругов по комнате. Секретарша шла сзади и наставляла меня: - Не делай таких широких шагов!.. куда ты летишь!.. выпрямись, разверни плечи!.. голову выше! Слышишь!.. выше говорю нос! Ноги не сгибай в коленках!.. Вот, смотри как надо!
Она медленно и горделиво прошлась, качая бедрами туда и обратно, чтобы я увидел ее спереди и сзади, а также сбоку.
Через полчаса я уже уверенно ступал на каблуках, правда ноги немного болели от непривычного положения и когда наконец урок был закончен, и я снял каблуки, то облегченно выдохнул. Секретарша заметила это и сказала:
- Тяжело? Ничего, скоро привыкнешь! А теперь снимай все с себя!
Ее голос не требовал возражений, поэтому я краснея от ощущения первого обнажения перед незнакомкой, но все же послушно, стянул трусики вместе с шортами и майку. Строгие глаза скользнули взглядом по моему безвольно висящему членику. Секретарша подала мне розовые кружевные стринги, которые я тотчас натянул на попку, и такого же цвет бюстгальтер. Я раньше не носил ничего подобного, поэтому немного замешкался с последним. Размер также идеально подходил под мои совсем небольшие выпуклости, но за счет подкладок в самом лифчике, мои груди стали значительно больше. Секретарша сама застегнула у меня на спине застежку. Кружево чуточку царапало мою кожу в самых нежных местах, но секретарша решительно убрала мои руки, когда я намерился что-то подправить.
- Не трогай ничего там, привыкнешь! – был ее ответ на мои попытки объяснить свой дискомфорт. Пришлось снова послушаться. Ну как не послушаешься такой красотки?
Девушка меж тем покопалась в коробке, и достала пару чулок натурального цвета с кружевной резинкой на силиконовых держателях внутри.
- Вот смотри как надо одевать! – сказала она, собрав чулок в руку и просунув в него другую. – Упаси тебя бог порвать. И запомни – твой размер четвертый!
Я аккуратно собрал чулок и осторожно принялся натягивать на ногу прохладную и прозрачную ткань. Ощущения были непередаваемые. Как внутри, так и снаружи. Нога была обнаженной и в то же время такой красивой и слегка блестящей, а на ощупь восхитительно гладкой. Я никогда не лапал девушек за ноги, хотя втайне мечтал об этом, видя очередную красотку в мини, и теперь понял, что должен был чувствовать, если бы сделал это хотя бы раз. Я сам незаметно превращался в девушку. Второй чулок занял место на другой ноге. Я провел по всей поверхности ног обеими руками.
- Нравится? – спросила секретарша не меняя выражения лица.
- Да.
- Теперь блузку! – Она подала мне белую блузку похожую на ту, которая была на ней.
Блузка была похожа на рубашку, только из материала какого-то гладкого и холодного, как атлас. Я справился с ней быстро, только что пуговицы и петли были поменяны местами, чем у мужской рубашки, но я не решился спросить, для чего. Секретарша заботливо расстегнула несколько первых пуговичек рубашки, чтобы слегка обнажить кружево лифчика. На очереди был черный деловой костюм, только вместе брюк, как у секретарши, у моего варианта была строгая узкая мини-юбка. Она так обтянула мои ноги и попку, что теперь я едва бы смог и вправду делать такие широкие шаги как раньше. Юбка закрывала резинки чулок, но все равно была такая короткая, что ноги в ней казались от этого еще более соблазнительными. Секретарша подавила мое желание от смущения заправить блузку в юбку. И открыла очередную коробку. Восхитительные лаковые туфельки на высоких, выше прежних металлических каблучках предстали моему взгляду. Я еле справился с новыми застежками. Секретарша помогла надеть мне пиджак. Последним штрихом моей одежды была черная бархотка на шею с золотой буквой «М» на маленькой цепочке. И очки, точь-в-точь как у секретарши, только с нулевыми диоптриями. Оглядев меня со всех сторон, девушка немного подправила мой костюм и видимо осталась довольна. Она немного поправила мою прическу, сбрызнула ее лаком. Через минуту она подвела меня к большому зеркалу.
Мой рот непроизвольно открылся. На меня смотрели 2 самые сексапильные секретарши. Одна, которую я уже видел раньше, выше, выглядевшая более представительно, строго, и даже властно. Другая, рядом, будто еще студентка в такой же белой блузке и пиджачке, только в обтягивающей ее стройные ножки мини и высоких шпильках. Неужели это я!? Но это же... так красиво... У меня перехватило дыхание. Я не мог отвести взгляд от красотки в зеркале. Строгая прическа, очки в тонкой оправе, пухлый блестящий ротик, высокие, подчеркнутые скулы, розовое кружево в глубине блузки, бархотка на шее, напоминавшая ошейничек и снова эти коленки... мои ножки... Я девушка. Такая же секретарша, как и она! В это было невозможно поверить, но глаза меня не обманывали. Я мечтал о такой девушке, и вот теперь – сам я, эта девушка! Как это могла так произойти? Когда... И что мне теперь делать, ведь мне так нравится!
Тем временем моя спутница закончила разговор с кем-то по телефону, и снова взяла меня за руку. Я заметил, что ее рука сжала мою уже нежнее, чем раньше. Уходя из комнаты, я заметил на себе неотрывный взгляд доктора. Он смотрел на меня как-то по-другому, не так как раньше. Мне не было времени думать над этим, я слишком был занят новыми мыслями и ощущениями, которые давала мне моя новая одежда. Я был возбужден до предела, хотя возбуждения внутри живота уже не чувствовалось. «Наверное долгое отсутствие мастурбации сказалось», - подумал я рассеянно.
Мы шли какими-то длинными переходами, но я не замечал новой обстановки. В голове роились тысячи новых мыслей и ощущений. Они перебивали друг друга, наплывали стремительно и уносились молниеносно. Я не успевал их анализировать и просто отдался этому бурному течению, перестав осознавать обстановку вокруг и шел как на автопилоте.
Очнулся я лишь тогда, когда мы на секунду задержались у массивной железной двери, которая вскоре распахнулась. От долгого пребывания в полутьме коридоров, меня на мгновение ослепил яркий свет, льющийся из огромного помещения. Нечто непонятное и странное только начиналось.
Через несколько секунд мои глаза привыкли к свету и начали различать предметы в открывшейся передо мной обширной панораме за дверью. Я сделал несколько шагов внутрь помещения и в нерешительности остановился. Хотя мое нынешнее состояние и вид, а также туманное будущее не питало во мне радужных надежд, я на добрые десять минут забыл обо всем, разглядывая изнутри большой павильон, вероятно, тот, который видел в самый первый день своего прибытия и к которому сейчас мы пришли неведомыми подземными коридорами. В павильоне было много света, предметов и народа. Свет струился из больших подвесных ламп на потолке, и специальных прожекторов направленного света, тут и там расставленных по каким-то загадочным принципам освещения. Предметы были в основном для съемок: разнообразные видео и фотокамеры, микрофоны, компьютеры, и еще неизвестные мне вещи, а также разная мебель, как реальная, так и напоминавшая театральные декорации – бутафорская. Посреди всего этого суетилось с десяток людей, в наушниках и без, с мотками проводов, дисками в руках и даже один из докторов. Вдалеке я отметил нескольких полуобнаженных людей, не спеша одевающихся – видимо это были актеры из только что отснятой сцены. У меня не было ни малейшего сомнения в том, какой жанр кино здесь снимается, и все же я был зачарован этим доселе неведомым мне миром.
Моя секретарша куда-то упорхнула, предоставив меня самому себе, и бог знает сколько еще я бы глазел на все эти приготовления, когда из наблюдательной медитации меня вывел громкий голос Андрея Николаевича. Я обернулся. Толстяк был рядом и его лоснящееся от жары, жира и света лицо излучало благодетельное добродушие и удовлетворенность.
- Е-мое, ну ты посмотри! Ай-яй-яй, - он всплеснул руками. – Кто бы мог подумать? Какая красотка из тебя вышла!
Андрей Николаевич критически оглядел меня, так что мне даже краска в лицо бросилась.
- А ну-ка, повернись!
Я не без хвастовства крутанулся на каблучках. Андрей Николаевич был впечатлен.
- Даааа, и кто бы мог подумать? – снова повторил он. – Совсем девочка! Всего какой-то месяц, а уже и попка, и талия, и даже грудки... хотя нет, грудок по идее еще не должно быть, верно? – Толстяк маслянно усмехнулся. – Давай-ка ты у нас теперь будешь... ммммм... – он на секунду наморщил лоб, - о, будешь Марина! Отличное имя... на первое время для тебя. Как считаешь?
Я утвердительно кивнул головой. Ну и пусть называет как хочет. Тем временем, Андрей Николаевич не унимался. Он ходил вокруг меня как жокей возле скаковой лошади перед забегом и рассматривал. Впрочем, к этому я уже привык.
- Ах, какая кожа, - он тронул мою щеку, - гладкая, бархатистая. Молодец, что ухаживаешь за собой, так и должно быть, - он поднял мне руки в стороны, - ручки тоненькие, но не костлявые, волосы просто чудо, и пахнешь ты уже по-женски, жаль растут они медленно, ну да ничего, наращенные волосы никто не отменял...
Он вдруг обнял меня за талию и приблизил свой рот к моему уху:
- Нравится быть девочкой, а?.. – услышал я горячий возбужденный шепот: - Вижу, что нравится, порозовела вся... я так и думал... не зря такого повара держим, он вас хорошо закормил... укольчики-то сколько раз в день делаешь?
- Два, - стараясь отвернуться от несвежего запаха толстяка, проговорил я.
- Вот и славненько, вот и хорошо, Маринка, - пропел он, не выпуская меня и показал мне куда-то рукой. Снова заговорил негромко, быстро и горячо. – Сегодня твой первый день, сильно тебя гонять не буду, к камере привыкнешь, попозируешь, поулыбаешься, научишься ротик сексуально открывать, глазки томно закатывать... хе-хе... ну и на прощание там подрочишь своего малыша, спустишь подружке в ротик и делу конец, и все тут... посмотрим как ты работаешь, как смотришься, ты главное собой будь и не бойся, сильно не стесняйся, все смотри, запоминай, повторяй, слушайся, а то... и главное... я тебе сюрприз приготовил...
- Андрей Николаевич, на площадку, - услышал я громкий голос режиссера. Андрей Николаевич с видимой гордостью взял меня за руку и потянул на освященный уже более других мест, пятачок, вокруг которого сгруппировались предметы и люди. Опустив голову и внутренне боясь реакции всех этих людей на меня, мальчика-девочку, я поплелся за шефом. Никто, однако ко мне особого внимания не проявил, и вскоре я потихоньку расслабился, привыкая к новой обстановке и глазея на разворачивающееся передо мной действо.

На освещенной площадке было сооружено несколько декораций, представлявших собой школьную раздевалку, какие бывают у спортзалов. Ряды розовых железных шкафчиков, блестящий голубой кафель пола и стен, несколько длинных скамеек вдоль них, на одной из которых висела будто бы забытая кем-то одежда, закрытые двери, точнее их муляжи в душевую, и немного растворенная дверь в более темную часть площадки. Возле этой двери поставили меня, так, чтобы я видел, что происходит в раздевалке, как бы подглядывая за этим, с другой стороны камеры, направленные на центр раздевалки так же могли фиксировать меня, стоявшего за притворенной дверью. Еще через четверть часа, после того, как все заняли свои места и включили аппаратуру, для меня началась первые в моей жизни съемки в кино. Однако главные роли в этом фильме были уготованы другим. Через минуту я увидел две фигуры: одна мне была уже знакома – это была секретарша, в своем строгом брючном костюме и очках, в данной обстановке уже больше похожая на учительницу. Она вела за руку совсем юную еще, не старше 16 лет девушку, с длинными белокурыми волосами, перехваченными розовым обручем. На девушке была тонкая белая футболочка, открывавшая плоский животик с пирсингом в пупке, аппетитно обтягивающая крупные для этого возраста грудки, и совсем уж мини-юбочка гармошкой в черную и синюю мелкую клеточку. Безукоризненные стройные ножки были одеты в белые носочки и черные кроссовки. Девочка была так хороша, что я несмотря на то, что сам выглядел как девчонка, почувствовал возбуждение к этой малолетке, правда тут же испугавшись своей эрекции, и как результат, испорченного вида своей мини, посмотрел вниз. Там все было в порядке. Я вздохнул с облегчением.
Через мгновение девушка повернулась, и я смог рассмотреть ее миловидное личико. Но когда я заглянул в голубые глаза школьницы, я понял, кем она была. Или была некогда. Сомнений быть не могло. Вздернутый нос, веснушки и глаза были... глазами моего уже бывшего друга Сани. Из него и правда сделали девушку! Вот это да! Моему изумлению не было границ. Молоденькая блондинка с голубыми глазами с налитыми грудками уже не была парнем. Я понимал это, потому что уже хотел ее. В моей голове рассудок пытался твердить мне, кто передо мной, но основной инстинкт был сильнее и... я верил ему, верил своим глазам. Неважно, что было между ног у этой красотки, она уже не была парнем. И тем более моим другом. Я вспомнил суету докторов несколько недель назад... А теперь такое нежное личико со слегка вздернутым носиком, который так ЕЙ шел, и эти слегка обнаженные груди в прорези футболки. Помимо воли, я подумал, каково ей сейчас с этими мячиками... Внезапно мое сознание наполнило злорадство «Так ему... так ей и надо! Ха-ха-ха! Теперь она получила по заслугам. Отличная сучка для самца-производителя!» Я слегка улыбнулся и глубоко вздохнул. Устроился поудобнее, пусть она заметит мое лицо. Теперь наблюдать за развитием сюжета в раздевалке стало в тысячу раз любопытнее. Во мне проснулось безумное желание стать свидетелем ее позора, ее окончательного унижения, ее падения в разврат, ее подчинение самцу и принятию роли послушной самки! Я ловил рассеянный взгляд ее голубых глаз, я жаждал мщения за предательство, я хотел этого здесь и сейчас! И я уверен, она меня увидела, просто отводила взгляд и делала вид, что не замечает, я дал бы голову на отсечение, что она узнала в проеме приоткрытой двери мое наверняка искаженное сейчас злобной гримасой накрашенное лицо и мои, как мне казалось, сверкающие в этой полутьме победным блеском глаза. Остальное в тот момент было для меня не важно.